Юноша был очень рад, что его раздумья и мысленная борьба с самим собой остались незамеченными. В конце концов он просто не хотел объяснять, что с ним твориться. Тем более он не хотел говорить вслух, что в этом – прямо или косвенно – затронут Доран. Боец, которые первые минут пять шел за его спиной, вдруг ускорился и сначала шел на ровне с котенком, а потом – и на пол шага впереди.
   А в голове котенка продолжали сменяться разные картины. Очень странные и непонятные, а главное – не реальные, даже для котенка, который в принципе сталкивался со многими странностями в жизни. Он видел странную совместную жизнь с человеком ему чужим, но при этом каким-то родным. Их общение не было чем-то идеальным и жизнь не была приторно сладкой как в дешевых женских романах, в котором Андре отрубили ногу из-за гангрены, но остался на острове и дождался Линду и дальше они жили долго и счастливо.
   Эту историю Спаркс когда-то случайно прочитал у матери. Он просто схватил стопку книг, не заметив что прихватил мамину. И в пылу литературного запоя, только под конец понял, что читает сущий бред и нелепицу. Но маме подобные книги нравились. Кто он такой, чтобы судить чужие вкусы? Мог сам себе в тряпочку их осуждать, но не выражать свое недовольство в открытую.
Доран же его словно провоцировал на колкости. Спарксу почему-то все время хотелось как-то поддеть его и заставить проявить больше эмоций, чем две маски – нигилизма и депрессии. И больше всего его бесило, что разум рисовал совместную жизнь именно с ним. Да что у них вообще может быть общего? А ничего. При этом Спаркс уже даже план в голове составил – по каким магазином провести бойца и во что его одеть. Ибо его шкаф просто умрет от инфаркта, если в него положить шмотки бойца.
   Парень снова как-то немного отстал. Спаркс на это лишь раздраженно фыркнул, остановившись на светофоре.  Ждать его не особо хотелось, но если бы потребовалось – Ноа бы подождал, при этом ворча, что Доран плетется как улитка-инвалид. Ждать не пришлось – и на том спасибо. Однако не успели они перейти дорогу и сделать пару шагов, как Маклейн вдруг схватил его за руку и развернул к себе. Чужие пальцы как-то опалили кожу, так что ушки встали торчком, а хвост за спиной замер, а шерсть на нем чуть встала дыбом.
   «Какое к черту имя? Он что, ещё и склеротик? Слышал же как меня зовут. Что это за приставания такие среди ночи.» - раздраженно выговорился котенок в своих мыслях. Юный Ноа открыл было рот, честно намереваясь ответить какой-то колкостью, но вместо заготовленного ответа, с губ сорвалось:
- Сателит… - И Спаркс сам расширил глаза, растеряно глядя на Дорана и не понимая, что он вообще только что сказал и какое это вообще имело отношение к нему самому.

Спаркс никогда не был слепцом. Он подмечал малейшие перемены в поведении и настроении собеседника. Не всегда однозначно и точно. Как правило чисто инстинктивно чувствовал, в какую сторону упал или поднялся настрой человека. И сейчас Ноа видел, что с Дораном что-то не так. Это заняло его мысли сильнее, чем странное имя, сорвавшееся с губ. Почему-то факт этого странного имени был принят буквально за минуты две. Ну уж как-то органично оно прозвучало. Спаркс вспомнил, что когда-то именно так подписал одну из своих робот. Но тогда это было символично, так как рисовал юноша ночное небо озаренное северным сиянием. Это была его лучшая работа и сейчас она весела в его квартире. Ноа так и не смог её продать и оставил себе. Тем более, он пытался понять, почему именно так подписался, хотя мысленно решил, что «спутник» просто красиво звучит, как дополнение к картине о загадках природных явлений. Теперь то все стало понятно. Точнее немного понятно. Всего на чуть-чуть. Ему ещё предстояло все узнать. О себе, о Бойцах, об этом странном имени.
   Во взгляде, в поведении, в походке. Все в этом Бойце говорило о том, что он, мягко говоря, расстроен. И это как-то было связано с тем, что Спаркс произнес слово «Сателит». Ноа хотел было встать в позу и потребовать объяснить ему, в чем дело. Но он решил сделать это на своей территории. Тем более ещё немного и они придут к дому Спаркса.
   Доран закурил и Ноа, прижав ладонь ко рту и прикрыв нос, отступил от него в сторону на шаг. Как же он не любил дым. Это нельзя было назвать аллергией, но у Спаркса начинались «приступы» чихания. А ещё было ощущение, что нечем дышать. Его Отец, который просто обожал курить трубку с настоящим качественным табаком, или насладиться сигарой у камина, заранее всегда предупреждал сына, и тот не появлялся в гостиной около двух-трех часов. Пока родитель покурит и пока дым не выветриться.
Наконец Спаркс увидел свой дом. Жил он в трехэтажном доме и его квартира была на третьем этаже. Ноа бы не принял отказ и, пересиливая свое неприятие к табачному дыму, схватил Бойца за руку и потащил в свою квартиру вверх по лестнице. Втолкнув Дорана в свой дом, Спаркс запер дверь и включил свет. В квартире было светло и тепло.
- Разувайся и пошли на кухню. – не терпящим возражений голосом бросил Ноа и сам направился в обозначенную комнату. Там он занялся приготовление чая. Спаркс пил исключительно рассыпной чай. Никакого пакетированного – гадость подзаборная, как он сам и выражался. Так что вскоре в воздухе витал чудесный аромат зеленого чая с ванилью и корицей.
   Котенок дождался, пока Доран сядет напротив и тогда, без ходьбы вокруг да около, спросил:
- Какое твое истинное имя? Ты же его знаешь. – смотрит пристально в его глаза.

И опять время словно остановилось вовсе, и секунды ожидания стали вечностью. Спаркс смотрел в глаза Дорану и уже начал сомневаться, а стоило ли так грубо себя с ним вести и качать права. В конце концов этот боец ничего ему не должен. И уже извинился. Да Спаркс и не держал на него зла. Скорее его бесило свое собственное воображение, которое имело весьма загадочные и необъяснимые истоки.
   Вся злость и раздражение куда-то делись. Возможно, это связано с тем, что Спаркс уже устал и его мозг слишком сильно перегрузился событиями как для одного вечера. Возможно, все потому что он оказался дома. Пусть это и не его дом от рождения, все же здесь Ноа чувствовал себя уже в своей тарелке, защищенный, спокойный. Тепло и уют. Пусть и в одиночестве. Хотя сейчас то он был не один. Перед ним сидел Боец, эмоций которого казалось можно коснуться руками.
   Доран был напряжен и взволнован. Спарксу казалось, что он даже слышит его сердцебиение, которое далеко не в норме как для спокойного человека. Что же его так взволновало? Но не успел мальчик хорошенько поразмыслить над этим вопросом, как Маклейн выпалил слово, почему-то такое знакомое и родное сердцу юного Ноа. «Сателлит»...
   Непроизвольно у котенка расширились глаза а хвост замер за спиной. Спаркс просто не верил и не понимал в суть происходящего. Нет, когда он требовал от Дорана назвать свое имя он догадывался, что может услышать. Но никак не ожидал, что окажется прав на сто процентов. Котенку показалось, что он уже почти оправился от неожиданности и Ноа открыл было рот чтобы что-то сказать. Однако Доран видимо решил продолжать удивлять и Жертву и самого себя.
   Маклейн преклонил перед Спарксом колено и с чувством и каким-то отчаянием продолжил свою речь. А котенок смотрел на него во все глаза. Сейчас они словно поменялись местами. Спаркс видел перед собой не спокойного и уравновешенного человека, а котенка. Брошенного. Словно его оставили в коробке в дождливый день – али утонет, али издохнет от голода, али собаки разорвут. У Спаркса просто язык не поворачивался не то что съехидничать – просто что-то успокаивающее сказать.
   Глядя в эти отчаянные тоскливые глаза, обращенные к нему, Спаркс поддался необъяснимому порыву и протянул к нему руку, коснувшись волос там где по логике должны были быть ушки. Мальчик запустил пальцы в чужую шевелюру, пропуская пряди через пальцы.
   Опомнившись Спаркс отдернул руку, спрятав её за спину, и спрыгнул со стула, куда-то направляясь. Надо было отдохнуть. Котенок и не надеялся, что эта явь станет сном, но все же надо дать уже распухшей от событий голове отдохнуть. Спаркс остановился, вернулся к Дорану и как-то неуверенно схватив того за локоть, потащил к себе в комнату, где красовалась его кровать-полигон.
   Отодвинув в стороны двери шкафа-купе, Котенок буквально нырнул в шкаф, хотя это скорее можно было назвать отдельным помещением с дизайнерской одеждой разных стилей. Но все выдержано в одних тонах. Спаркс сунул в руки Дорана два полотенца и халат. Все белоснежное и очень мягкое, приятно пахнущее кондиционером для белья.
- Пойди душ прими… Ванна вон там… Думаю сам дальше разберешься… - Спаркс окинул Дорана критическим взглядом. – хм… одежду кинешь в стиральную машину… - Котенок снова нырнул в шкаф, вильнув хвостом и достал пижамные штаны и рубашку. – Оденешь это… Это моего брата... Вы с ним одинакового роста… Пусть мы и близнецы, он повыше меня.. – зачем-то сообщил Ноа. – Все… Иди давай…
   И Спаркс закрыл дверь в шкаф.

Боец отправился мыться, не захватив с собой пижаму, которую Спаркс кинул пока на кровать. Сам мальчик стал прикидывать, где все же лучше положить парня. Хотя выбора особого не было. Ноа не настолько жесток, чтобы за, не кажущуюся уж такой большой, обиду, положить парня на полу. Все таки ночью достаточно холодно. Еще не хватало, чтобы Доран из-за него заболел.
   Почему-то осознание того, что теперь, вот так внезапно, Спаркс обзавелся соседом по квартире, быстро и ровно уложилось в его голове. Все казалось каким-то таким правильным. Будто бы Ноа и приехал то в Японию, чтобы найти Маклейна и вселить его в свою комнату.
   Спаркс устало кинулся на кровать, зарывшись лицом в подушку, и устало простонал.  Надо было привыкать. Почему-то вариант выпроводить Дорана за дверь просто не рассматривался. У Спаркса появилось просто навязчивое желание оставлять его все время рядом, что порядком раздражало котенка. Ведь откуда бы взяться этим мыслям и желаниям. Вспоминая разговор с преподом и задумавшись, Спаркс пришел к выводу, что во всем виновата их связь. Если бы у них не было этого нелепого имени (которое на самом деле безумно Спарксу нравилось, он просто не признавался) Ноа всенепременно выставил бы Маклейна из своей квартиры. Да что там выставил? – На порог бы не пустил.
   Котенок повел чувствительным ушком, слыша как в ванной включили воду. Спаркс мотнул головой и густо покраснел, не захотев даже задуматься о том, ЧТО только что родил его воспаленный за день мозг. Спрыгнув с кровати и чуть хлопнув себя по щекам, Спаркс пошел в гостиную, захватив с собой чистую простынь, наволочки  и покрывало. Пока Доран мылся, Спаркс раскрыл диван, застелил его простынею, одел на подушки наволочки и аккуратно постелил сверху покрывало, мило так отогнув один уголок, как бы приглашая гостя прилечь. Тут же на подушке он положил пижаму для бойца.
   После всех этих манипуляций, котенок вернулся в свою комнату и уселся на кровать, упершись спиной о стенку и листая в руках книгу. Точнее, только он успел открыть книгу, как Доран уже зашел в спальню мальчика. Парень был чистый, немного измотанный и как-то неестественно затянутый в халат. «Стесняется что ли?» - вильнул хвостом Ноа.
- С легким паром. – растерянно проговорил Спаркс. – быстро ты, однако. Ощущение, что в армии служил. Бойлер у меня большой, в следующий раз можешь смело купаться сколько хочешь. – пожал плечами Ноа, закрыв книгу и спрыгивая с кровати в очередной раз. А с широченного ложа ещё надо было умудриться быстро спрыгнуть.
- Книгу…? Хм… Все зависит от того, что тебе нравиться читать… - Спаркс подошел к другой двери-купе у стены и раздвинул её в сторону. В стену были вмонтированы книжные полки – от пола до потолка. Все сложено аккуратно, с педантичной точностью и дотошностью. Так что можно было убедиться лишний раз, что Спаркс обожает порядок во всем.
- Бери что хочешь… Я тебе в гостиной постелил… Сейчас поужинаем и спать… - вздохнул спаркс и убежал пока на кухню, готовить ужин, оставив Дорана наедине с книжными полками, на которых можно было найти ВСЁ что угодно.

Отредактировано Спаркс Ноа (06.01.2012 23:27:20)

Спаркс снова поставил кипятить чайник, отставив заварник в сторону, а чашки вымыв. Он ломал голову, что бы такое быстренько и вкусно приготовить им поесть. На себя он особо не заморачивался. Мог вообще заказать еду в каком-нибудь ресторанчике на вынос. Но кушал обязательно. Мама ещё с детства вбила ему в голову, что такие слова, как завтрак, обед и ужин были придуманы людьми не просто так. Питаться надо было и для комфорта и для здоровья. Минимум три раза в день. Так что Спаркс даже не допускал вырезать хоть один из приемов пищи из своей жизни.
   Спустя десять минут Ноа все ещё не знал, что ему делать. Он сделал обоим горячий шоколад и продолжал насиловать и без того замученный мозг вопросом – чем накормить бойца. А этот самый объект его внезапной заботы зашел в кухню и сказал, что есть не будет. Если бы не виноватые нотки в его голосе, Спаркс наверняка бы вызверился на него. А так Котенок только сел напротив Дорана, поставив перед ним чашку с горячим шоколадом. Сам Ноа уставился в свой сосуд, медленно помешивая ложечку, так что она с тихим и весьма мелодичным звоном иногда ударяется о внутренние стенки чашки.
   Доран появился в его жизни несколько часов назад, но Спаркс диву давался, насколько он уже изменил его жизнь. Например котенок никогда никого не приглашал к себе домой. Он считал свою квартиру чуть ли не святыней – не каждому дано зайти в неё. Даже когда отец приезжал, Спаркс показывал ему квартиру методом переключения фотографий на ноуте, которые он заранее приготовил. При этом не лень же было ходить и фоткать каждый угол.
   Взгляд скользнул к притихшему парню с книгой в руках. На первый взгляд Доран показался Спарксу невеждой и глупцом. Но сейчас он видел в Маклейне то, чем обладал сам – живой блеск в глазах, когда книга завлекает тебя каждой строкой, затягивая в водоворот событий и деталей. Примечательным было то, что боец взял одну из любимых книг котенка.
   Как-то не задумываясь, Спаркс опустил глаза и тут даже тихое позвякивание ложкой прекратилось, когда котенок увидел роспись жутких шрамов на теле Дорана. Спаркс не хило испугался. Нет, шрамы эти его не пугали, какими бы нелицеприятными они не были. Его испугала та боль, которую Дорану довелось пережить. Боец с каждой минутой представал перед ним в новом свете.
   Ноа потянулся через весь стол и коснулся кончиками пальцев края шрама. Он даже не подумал о том, что ведет себя неприлично. В душе родилось сочувствие к боли парня. Пальцы скользнули по шрамам, словно оглаживая один и переходя по цепочки к другому.
- Господи… - выдохнул котенок, прижав ушки к голове и все ещё касаясь шрамов, глядя на оные большими глазами. В собственных глазах засела мука, будто Спаркс прямо сейчас чувствует отголоски старой и чужой боли.

Отредактировано Спаркс Ноа (08.01.2012 18:54:04)

Доран отшатнулся от Спаркса как ошпаренный. И котенок хотел было обидеться, если бы не посмотрел в глаза бойцу и не наблюдал его дальнейшие метания. Доран напоминал ему сейчас птицу в клетке. Птицу которой перебили крыло и привязали за лапку к жердочке. Та бьется о прутья своей тюрьмы, хочет вырваться. Но раны прошлого, тяжесть настоящего и неизвестность темного будущего нависли над бедным птенцом, норовя свести с ума а сумасшедше бьющееся сердечко разорваться.
   Доран метался сначала по кухне, затем залетел в ванную и Спаркс испугался что тот сейчас уйдет. Котенок вдруг испугался, что останется один. Но этот страх померк перед мыслью, что Маклейн просто попадет под машину или ещё что в таком то состоянии. Мозг вовремя напомнил, что все вещи бойца в стиральной машине. И котенку оставалось только уповать на то, что временное безумие молодого человека в его доме не сподвигнет его умотать на улицу в одном халате с влажными волосами.
   Слава Богу, ума хватило не ринуться прочь из дома Спаркса. Кофе разлитое Дораном растеклось по столу и капало на белые плиты на полу. Но котенку было сейчас откровенно все равно. Внутри что-то сжалось и самому захотелось плакать, глядя на мучительные терзания бойца и на то как по побледневшим щекам катятся слезы. Спаркс не был таким уж наглым и заносчивым, каким его сегодня нашел Доран. Он был довольно безобиден и тих. Все зависело от настроения. И сейчас ему безумно хотелось успокоить замученного бойца.
   Котенок пришел к выводу, что молодой человек долгое время держал все в себе и вот сейчас, что называется, трубу прорвало и Остапа понесло. Доран упал на диван, прикрывая лицо и поведал свою историю. Спаркс все это время стоял не шелохнувшись. Он словно в ступор впал не зная, что ему делать. Он не пытался сравнивать их жизни, их детство и их родителей. В конце концов у каждого были свои проблемы. Однако родители Спаркса были живы и здоровы, а Доран был совсем один. «Не правда… не один… у него теперь есть я…» - твердо решил для себя Спаркс, понятия не имея под чем подписывается и что их будет ждать впереди.
Наказать? Да за что же наказывать? За слезы? Бред и глупость.. Что плохого в слезах, когда они искренние и идут от самого сердца. Котенок не стал задумываться над тем, что собрался сделать. Иначе бы ни за что в здравом уме этого не сделал бы. Как минимум - постеснялся. Он подошел к бойцу, поднял его от колен, заставив кое как выпрямить спину, и просто уселся на его коленях, скрестив ноги за спиной бойца. Руками он обвил его плечи, одной ладонью поглаживая по спине, а пальцы второй запустил в чужие волосы, мягко прижимая его к себе, и прижимаясь в свою очередь к его груди. Спаркс почувствовал насколько же он хрупкий и маленький сейчас, относительно бойца. Но было все равно… Хотелось непременно успокоить. Котенок зашептал что-то нежное и ласковое, успокаивающе. По наивному, по детски искреннее. Все время повторял, что он теперь с Дораном и никуда не денется. Что все теперь будет хорошо. Что нет смысла плакать, а если все же хочется – нет смысла прятаться от Спаркса. Ноа все поймет и просто будет рядом чтобы успокоить.
   Котенок смущенно и робко мяукнул, повернув голову в сторону и невесомо поцеловав бойца во влажное веко. Потерся щекой о мокрую от слез щеку. Он потом подумает о том, какой же непроходимый глупец. Сейчас все казалось правильным и естественным, а значит никто не смеет его в чем-то обвинять.
- Не плачь… Я с тобой… - шепнул котенок, целуя юношу и во второе веко, теснее прижавшись и снова начав поглаживать по спине и волосам…

Спаркс чувствовал как напрягся боец. Как его охватила паника. Что делать? Бежать! Но котенок не мог понять почему.. Что он такого сделал, чтобы от него надо было спасаться бегством..? Ну да, он повел себя тогда некрасиво. Но ведь и Маклейн был не прав, принудив мальчика делать то, что ему не нравиться, подойдя к нему с такими странными предложениями и объяснениями. Это сейчас Ноа стал понимать, о сути бойца и Агнца. И то, скорее не понимать, а чувствовать. Спарксу казалось, что именно его он и искал все эти годы, с самого детства. Ждал и искал кого-то. Наверное поэтому не было таким уж болезненным отсутствие друзей. Ноа просто не хотел их видеть и знать. Ему нужен был только кто-то один. Кто-то весьма конкретный и не выдуманный.
   Улыбка. Так то лучше. Котенок глаз не мог отвести. В этом слабом и робком движении губ была такая гамма чувств, что Спаркс невольно залюбовался им. Доран был красивый, но напоминал котенку печального принца – глаза грустные, взгляд отстраненный, лицо словно мертвое, лишенное эмоций и способности выражать свои чувства. Почему-то котенку хотелось, чтобы он был единственным, кто видит эту улыбку. Ноа хотел быть особенным для бойца. Не потому что они там кому-то что-то должны как боевая пара. Спаркс хотел верить, что вот он теперь его дом… Полный и уютный… Рядом с бойцом.
   Одно выражение сменилось другим. Оу, а вот это уже что-то новенькое – растерянность и непонимание. В глазах Дорана котенок увидел борьбу с самим собой. Борьбу разума с эмоциями. Ушки непроизвольно прижались к голове. Что же сейчас происходило в чужой голове? Котенок понятия не имел. Он почувствовал наконец, что отчаянно сжимающие его руки стали обнимать его нежнее, касаясь горячими ладонями поясницы и талии. На секунду легкие изменили мальчику, хотя казалось что он и не нуждается вовсе в воздухе.
   Доран поддался вперед  и Спаркс почувствовал прикосновение чужих губ. Глаза пораженно расширились. Прикосновение длилось несколько секунду, но для Спаркса эти секунды были словно вечность. Все же испугавшись происходящего и своих ощущений, Котенок забыл что сидит на чужих руках и оттолкнулся от Дорана, свалившись на пол. Лицо покраснело до кончиков волос на кошачьих ушках. Хвост метался панически сзади.
- Да ты…! Да я…! Ну вообще…! – патетично выкрикнул котенок, отвернувшись от бойца. Он был ужасно смущен из-за своего неловкого падения. В нем не было и капли злости или обиды. – Я иду спать…! - выкрикнул котенок и рванул к двери, с громким хлопком закрыв её за собой. Далее последовал мученический стон – залетел то паренек не в ту дверь и оказался в чулане. Спаркс вылетел обратно в гостиную, метнувшись в сторону своей спальни. – Спокойной ночи…! – снова выкрикнул Ноа, в очередной раз хлопнув дверью.
   Тут котенок уже облокотился спиной о дверь и прижал ладонь к груди, так что под ней раненой птицей билось сердце. Бешеная барабанная дробь, казалось, колотилась в ушах. Спаркс старался перевести дух. Что, черт возьми это такое было?! Ребенок упал на кровать, уткнувшись лицом в подушку и сжав в пальцах наволочку.
   Ему… ему… ему понравилось… Боги…! Щеки пылали от смущения, а губы все ещё хранили чужое прикосновение. Казалось бы, ничего особенного, но Спаркс помнил каждую сотую секунду. Ему казалось, что все вокруг затихло и замерло, так что Ноа слышал лишь их неровное дыхание и биение сердец. Какая музыка.
   Спаркс тихо простонал, стараясь заставить себя уснуть. Уже было плевать, что он не переоделся в пижаму, что он не включил даже ночник. Все мысли были заняты лишь одним – это был его первый поцелуй…

Спаркс лежал так, уткнувшись лицом в подушку минут десять, стараясь прийти в себя и опомниться. Он искал какое-нибудь другое приемлемое объяснение случившемуся, но не мог найти оное. Все было слишком просто как дважды два – их тянуло друг к другу. Необъяснимо, нелепо, глупо, но тянуло. Больше всего Спаркса бесило, что ещё суток не прошло с момента их встречи, а Доран уже так сильно влиял на него своим поведением.
   Сейчас вспоминая случившееся несколькими минутами ранее, Спаркс прекрасно понимает, что в здравом уме никогда бы не сел чужому человеку на колени, тем более вот ТАК. Он понимает, что никогда бы не стал целовать незнакомого ему человека, пусть даже просто в щеку. А в его действиях была неискушенная интимность. Нет, ничего пошлого с намеками на половую близость. Просто в понимании Ноа, то, что произошло между ними совсем недавно, должно происходить между людьми давно знающих друг друга. Людьми которые не первый год общаются, знают друг друга вдоль и поперек. Когда один четко знает настроение другого. Тогда все правильно и логично.
   У котенка было слабое ощущение неправильности. В его голове все же не укладывалось, как он допустил все происходящее. Ноа нашел в себе силы и поднялся, переодеваясь в пижаму и ныряя под одеяло. Ушки довольно прижались к голове, а по спине прошлась волна облегчения, когда Спаркс позволил каждому мускулу в теле расслабиться. А это ему далось немалыми усилиями. Он решил что завтра разберется с незадачливым наглым Бойцом. К тому моменту он уже «протрезвеет» и придумает достойную лекцию осуждения для Дорана.
   Кое-как Спарксу все же удалось заснуть и даже во сне Маклейн его как будто бы преследовал. Ноа снился какой-то день якобы из их совместной жизни. Доран испортил любимую кофту Спаркса, постирав её вместе со своими джинсами, после чего выслушивал крики праведного гнева котенка и уворачивался от летящих в него предметов, которые норовили попасть ему прямо в голову. После чего, Дорану все же удалось в пылу этой ссоры подобраться ближе к котенку и Спаркс оказался прижатым к стенке, а его губы были смяты чужими губами. Котенок слишком остро ощущал присутствие бойца даже просто в своей квартире. И хоть происходило все во сне, ощущения были слишком реалистичными. После горячего поцелуя, Маклейн чуть отстранился от него и нежно поцеловал пораженного и обмякшего в его руках котенка в щеку, со словами:
- Отдыхай, хороший… - после чего ласковая рука погладила его по волосам и Боец просто ушел, бросив котенка, съехавшего по стене на пол, одного.
   Почему-то стало холодно и одиноко. Во сне Спаркс обнял себя руками в попытке согреться, а на самом деле закутался плотнее в одеяло, тихо всхлипнув…

Весь следующий день Спаркс провел в беготне. Со всеми этими событиями он напрочь забыл, что должен преподавателю к следующему дню сдать работу. Скоро близился конкурс и со Спаркса как самого успешного студента ждали новую картину. По хорошему, у него был целый месяц на выполнение этой работы. Но все студенты прекрасно бы поняли его. Когда перед часом Х у тебя целый месяц ты все время говоришь себе – я все успею, ещё есть время. И тут хоп-па, а времени то нет. И вот теперь надо гонять как угорелому и стараться что-то сделать.
   Идея работы пришла довольно быстро. Слава богу в этот раз их не ограничивали в тематике написания картины. А вот если бы была тему, вот тогда бы пришлось попотеть. Весь день Спаркс занимался тем, что рисовал, рисовал и рисовал. Его спальня моментально превратилась в художественную мастерскую. А так как вся его квартира была практически белой, то мальчику пришлось на полу и на кровати расстелить специальные темные покрывала. Они уже были все изрядно заляпаны краской и создавали своего рода творческую атмосферу неряшливости.
   Весь божий день Спаркс рисовал на холсте, установленном на мольберте. Не ел, почти не пил, если не считать привычки сунуть только что сполоснутую кисточку в рот. Вдохновение нахлынуло само собой и если бы не суть самой картины, Спаркс бы наверняка напрочь забыл о бойце, оставившему котенку свой номер телефона.
   Ноа не стал ему звонить. Не хотел отвлекать, не хотел навязываться. Да и по детски хотелось показать, что Спаркс совершенно не скучает и не ждет его. Это было исключительно детское упрямство. Ведь Ноа помнил свой сон до мельчайших подробностей. Так, как если бы это все происходило на самом деле.
   Только к вечеру Спаркс поймал себя на мысли, что голоден, а дома практически нет ничего съестного. Одевшись, мальчик пошел к ближайшему супермаркету, чтобы отовариться. Все таки в душе он надеялся, что Доран придет опять к нему и на этот раз все таки будет кушать. Мальчик поднимался уже с двумя бумажными пакетами в руках вверх по лестнице, когда увидел спящего человека на лестнице. Поставив пакеты под стеночкой, Спаркс наклонился над Доран, заглядывая в лицо. Да, видок у того был явно потрепанный. Быстро занеся пакеты в дом, Спаркс вернулся к бойцу. Убрав пряди со лба парня, котенок всматривался в его усталое лицо. Поддавшись порыву он наклонился и робко неумело коснулся чужих губ в самом что ни на есть целомудренном поцелуе. Почти тут же отстранившись и покраснев, Спаркс начал расталкивать бойца. Мальчик нахмурился и бурчал что-то недовольно, явно ругая себя за сей порыв.
- Да проснись ты! – уже раздраженно прикрикнул на него Котенок.

Спаркс чуть отшатнулся, когда парень наконец подскочил. Вид у него был как у провинившегося щенка. Вот в понимании Котенка, бойцу ушек не хватает как воздуха. Ну правда. Тогда бы он такой милый ходил, все время прижимая виновато ушки к голову. Спаркс невольно улыбнулся, представив себе эту картину. Тогда бы они весело жили – котенок и его щенок.
   Доран засобирался уходить. Спаркс на секунду даже испугался. Ну вот опять он уходит и бросает его. Ну что такого котенок ему сделал, что вынести присутствие Ноа для него свыше всех способностей? Вроде ж и не страшны, и вроде не ругается на него так как в день встречи. Вроде даже и целоваться лез к нему вчера ночью. Или это был поцелуй из серии «это была ошибка, временное помутнение рассудка». Спаркс очень надеялся что нет.
   Видя, что Доран действительно намылился уходить, котенок вскрикнул, не удержавшись:
- Подожди…! – в голосе было слышно страх и действительно нежелание, чтобы Боец ушел.
- Я тут… собрался кушать готовить… Лазанью… Ты если голоден… оставайся... – тихо проговорил котенок, опустив голову.
Спаркс мысленно отдернул себя. Не хотелось навязываться. Очень может быть что Дорану, который все же старше котенка, просто скучно его общество. Вот он и уходит. Наверняка имеет занятия поинтереснее.
   Ноа развернулся и ушел в квартиру. Дверь впрочем оставил приоткрытой. Подъезд у них был тихий и мирный. Никто бы чужой точно не ломанулся бы. Так что Спаркс справедливо рассудил, что если Доран сам захочет зайти, то зайдет и закроет за собой дверь.
Спаркс стал выгружать продукты на стол, попутно раскладывая все по своим местам, оставляя лишь все необходимое для приготовления лазаньи. Потом быстренько переоделся в домашнее – шортики, полосатые мягкие гольфы, футболка. В спальне все ещё творился художественный хаос. Картина высыхала, так что пока Ноа ничего не трогал, чтобы привести все в божеский вид. Котенок занялся овощами…

Жизнь ребенка богатых родителей имеет множество привилегий по мнению большинства людей. За тобой ухаживают, тебя одевают обувают, для тебя всегда готовят все самое вкусное и свежее. За тобой убирают, выносят мусор, чинят, если ты скажем случайно сломал стул. Не жизнь а сказка. Что бы ты не сделал ты знаешь что за тебя всегда уберут и не стоит портить маникюр или пачкать одежду.
   Многие дети сочли бы подобную жизнь раем. Только не Спаркс. Говорят не ценим того что имеем. А он как раз наоборот слишком сильно ценил. Но не удобства особняка своего отца, а людей которые в нем работали и которых он знал с малолетства. Все эти люди заботились о нем и радовались что юный господин не растет избалованным как основная масса богатеньких деток.
   И самое главное что перенял Спаркс была именно кулинария. Ему так нравилось готовить и хотелось радовать своими блюдами других. Сначала это были слуги. Родители отказались попробовать творение своего сына – оладьи. Они только комкано поулыбались, похвалили сына и приказали подавать настоящий завтрак. Больше Спаркс не делал попыток порадовать подобным родителей.
   Всю его стряпню пробовала кухарка или повар. Иногда дворецкий Малькольм, который был очень добрым стариком смерть которого Спаркс не мог пережить и по сей день. Сейчас Ноа было для кого готовить и он очень надеялся что Боец не сделает так же как его родители когда-то.
   Картина? Ах да. Его незаконченное домашнее задание. Совсем о нем забыл. Но ничего у его была ещё вся ночь впереди так что Спаркс не переживал. И пусть он не любил этого но он покажет свою картину Дорану. Почему-то мнение этого парня ему было крайне важно. И тут…
- Что? Что? – Спаркс аж подпрыгнул на месте и посмотрел на бойца. Сообразив в чем тут дело Спаркс вынул его палец изо рта и осмотрел ранку с бурчанием «что за безрукий инвалид!». – ничего не делай. – мальчик отвернулся и достал с верхней полки аптечку, правда для этого мальчику пришлось встать на стул. Достав аптечку Спаркс пошарил в ней немного в поисках пластыря. И вот его поиски увенчались оглушительным успехом.
   Спаркс закрыл аптечку и придирчиво посмотрел на капельку крови выступившую на ранке и уже скользнувшую вниз, в попытке сбежать с места преступления. Однако помешал ей кончик язычка котенка, который слизнул маленькую кровавую дорожку и чуть пососал ранку. После чего он осторожно вытер палец от своей слюны и аккуратно заклеил ранку.
- Вот и все. Смотри куда нож опускаешь. – пробурчал мальчик и вернулся к фаршу.

Отредактировано Спаркс Ноа (20.01.2012 17:33:56)

Много разных людей видел за свою недолгую жизнь Спаркс. Даже их фамильный особняк собрал под своей крышей самую что ни наесть разношерстную публику. К примеру старый добрый дворецкий. Малькольм был очень добр, заботлив и предан. Этот человек очень не любил сплетни, терпеть не мог ложь, которую чуял за километр. У Спаркса на самом деле было очень много гувернанток и камердинеров, и абсолютно все бежали от него как от чумы. Никто не мог с ним справиться. Никто кроме Малькольма. Он был самым родным человеком в этом огромном и пустом доме. В то время как мама уделяла внимание старшему брату, а отец не решил переложить все надежды на младшего сына, Малькольм заменял Спарксу и отца и дедушку и мудрого учителя. Именно он научил мальчика как скрывать свои настоящие чувства, как правильно вести себя в обществе, как давать отпор лицемерию и жестокости, но при этом оставаться самим собой. Только Малькольм знал цену искренней детской улыбке Спаркса. Улыбке которую не видели сами родители. Никто.
Что же было со Спарксом когда Малькольм умер…? Спаркс заперся у себя в комнате и не выходил около недели. Все слуги с беспокойством подходили к двери и старались уговорить мальчика выйти и поесть. Родители конечно переживали но были слишком заняты собой и считали свои дела намного более важными чем тоска родного сын по умершему дворецкому. Служанки приносили под дверь подносики с едой, любимыми лакомствами Спаркса. Но подносы оставались нетронутыми. Единственное что – мальчик ночью забирал кувшин воды с подноса и ставил пустой на его месте. Так продолжалось очень долго. Мальчик соизволил выйти только через неделю и как потом сам думал – зря. Первый, с кем он столкнулся был новый дворецкий. Со Спарксом случилась самая настоящая истерика, когда этот щегол начал поучать его с ходу, не обращая внимание на осунувшуюся фигурку, белые впалые щеки и синяки под глазами.
Спаркс просто убежал от него. Но не в комнату – он убежал на кладбище. Там, найдя могилу доброго друга он сидел перед ней и долго плакал в свои ладошки, прижав ушки к голове. Было плохо. Было слишком плохо. Котенок был готов сойти с ума. Нашла его жена Малькольма – кухарка Друзи. Женщина была на 8 лет моложе мужа и так же как и Малькольм заботилась о мальчике как если бы это был ее собственный сын. Она успокоила котенка и сказала, что Малькольму очень не понравилось бы, как ведет себя Спаркс. Не тому учил его старик. Она сказала что любимые люди всегда будут с нами, пока мы помним их. Сказала, что Малькольм будет оберегать его и никогда не бросит.
Спаркс вернулся домой вместе с Друзи. Этот день, смерть Малькольма, стали переломными в характере мальчика. Он плотно закутался в свой кокон и больше никого и никогда не подпускал так близко к себе. Он не хотел снова привязаться к кому-то настолько, чтобы потом было нестерпимо больно, когда этот человек бросит тебя.
Доран чем-то напоминал котенку дворецкого. Он был таким же спокойным и в принципе добрым. Просто Спаркс его еще очень плохо знал. Единственное что Спаркс точно понял, так это то, что Боец сам закрыт всего, питает страсть к самокопаниям и раз уж решил высказаться – то выговаривается на часы, а то и дни вперед. Это было так забавно, наблюдать как парень молчит, наблюдает и будто бы копит воздух и силы чтобы в один прекрасный момент – БАЦ – выговориться. Спаркс безошибочно мог определить, когда Доран вел с собой долгие монологи – у него в глазах словно читалось каждое слово, мысленно проносящееся в голове. Котенок не мог прочитать их, но ему казалось что мог улавливать смысл и чувства, что наверное было важнее.
Спаркс слабо улыбнулся, услышав что его собираются читать как двадцатитомник поэзии Пушкина. И вдруг положение тел кардинально изменилось. Чужая сильная рука легла ему на талию, привлекая к стройному телу, и Спаркс почувствовал на своих губах чужое дыхание, а вскоре – и чужие губы. Поцелуй…. Это уже не первый, но он отличался от предыдущих. Медленный, неторопливый, изучающий, спрашивающий разрешение. Спаркс невольно раскрылся навстречу поцелую, во все глаза глядя на Дорана. Кончиками пальцев он коснулся щеки Бойца. Было немного страшно, но до боли хотелось знать – а что дальше…?

Спаркс впервые, наверное, не мог четко охарактеризовать свои ощущения и чувства. Поцелуй был каким-то таким….таким…в общем, таким… Ну просто Ох… Ну как тут еще скажешь..? Было почти жалко, что Доран все же отклонился от него и продолжил резать лук.
Спаркс выбежал из кухни, закрывшись в ванной. Дыхание было тяжелым и учащенным, а сердце колотилось как сумасшедшее. Никто и никогда не выводил мальчика настолько сильно из душевного равновесия. В любой ситуации – он был властен над своими чувствами и эмоциями. Но Дорану удавалось все больше и больше расшатывать устоявшийся и замкнутый мирок котенка.
Спаркс плеснул немного воды на лицо и вытерся полотенцем. Из зеркала на него смотрел растрепанный мальчик с торчащими вихрями и стоящими торчком ушками. Правда взгляд немного изменился. Он не был жесткий и уверенный. В нем появились оттенки взволнованности и беспокойства. Наверное, в хорошем значении этих слов. Надо было взять себя в руки.
Ноа повесил полотенце на крючок и вернулся в кухню, как раз вовремя, чтобы услышать слова Дорана. «Видишь? Твои мысли о его переезде были не такими уж и бредовыми…» - мысленно вздохнул Спаркс, принимая поднос с нарезанным чесноком, луком и зеленью.
-Спасибо… - тихонько проговорил Спаркс и принялся за изготовление двух сортов соуса, вручив Дорану пока потереть сыр. – можешь вообще…в принципе…забрать вещи которые тебе нужны и…ну…переехать ко мне…
Сейчас Дорану почти повезло. Со слабым психическим отклонением в виде раздвоения личностей в форме двух крайностей в настроении, сейчас в Спарксе преобладала спокойная личность. Котенок тихо и мирно занимался варкой листов для Лазаньи и поджаркой двух соусов. Уже сейчас по кухне разносились будоражащие желудок ароматы еды.
-Я не против… Мне просто надо будет картину закончить и завтра занести… И тогда можем и в школу поехать… - тихонько добавил Спаркс. Будучи взволнованным, он старался не смотреть на Дорана и по возможности вообще не прикасаться к нему.

Котенок никогда не умел правильно выражать свои чувства. То есть конкретное чувство – любовь. Просто не умел и не знал как это. Родителей и брата он конечно любил, но и то это сложно назвать любовью. Скорее семейная привязанность. Ведь основную массу времени семья и не задумывалась о его существовании и нуждах. Пускай цинично так думать, однако Спаркс знал, что если бы Бен не был такой уж певчей птичкой, а смог спокойно перенять наследие отца – компанию – хрен кто-то обратил бы на него внимание. Скорее всего Спаркс получил бы как и все высшее образование и жил серой мышкой. Никем не замеченный  и никому не нужный.
Но судьба прочила ему стать Принцем Художественной Империи Ноа. Его семью знали и с ней считались. В определенных кругах Спаркса знали в лицо, знали о нем все мелочи и подробности, вплоть до сплетен. Высший свет не так деликатен и чист как все думают. Всем кажется, что быть сыном богатого отца означает иметь не жизнь а вечный праздник. А на самом деле это вечная борьба за то, чтобы остаться самим собой, а не стать тенью знаменитого родителя. Этим Спаркс и занимается. Он хочет быть независимым, сильным. Добиться чего-то без отца и без его имени, денег и влияния. Поэтому то он и переехал в Японию. Сбежал от всего. Сбежал от прошлого и ненавистного будущего, в попытке построить свой мир.
Настоящей его семьей были слуги, а настоящий его отец давно лежит в гробу и, как хочется верить Спарксу, находиться в лучшем мире. Любовь… Очень абстрактное чувство. Каждый видит его по своему. Каждый и выражает его так, как умеет. Спаркс не умеет вовсе. Он даже и не знает что такое любовь. Не семейная, не дружеская, а та самая… Так сказать – интимная…
Услышав признание Дорана у Спаркса рука дернулась и он полоснул ножом по пальцам. Ничего не отрезал конечно, но поранился не слабо. Ойкнув и сжав зубы, Спаркс уронил нож и прижал ушки к голову. Было больно…
-Прости… я… - сдавленно произнес Котенок и снова юркнул в ванную, сунув руку под воду. Ранки болели, но ледяная вода постепенно привела к тому что рука онемела от холода и котенок перестал чувствовать боль. Второй рукой он уперся о раковину, не убирая пострадавшую конечность из-под струи воды. Ушки прижаты к голову, а хвост обернулся вокруг тоненькой талии. Спаркс аж весь сжался.
-да как так можно..? Жить у меня он не может, а признаваться в любви незнакомому несносному мальчишке – да запросто… Я никогда не пойму людей…
Приготовление ужина явно переросло в какое-то ненормальное приключение…