Oh ich kann nicht mehr
Ich weiβ, du wirst mich hängen
Und die Schlinge ist so eng
Dass ich kaum noch atmen kann
Spiel mir das Lied vom Tod
Spiel mir das Lied vom Tod
Мелодия
Мелодия2 (история розы и Февраля)

В этом будущем должно быть место для Золотого, что так неосторожно получил Имя не того, не от тех, не с тем.

Желтое и серое. Солнце дробилось оконными ставнями. Тейджо сидел на полу среди груды бумаги, качаясь из стороны в сторону, перемазанный красками и разлитой водой.

- Ты знаешь, что такое Снежные розы?
- Выросшие в снегу?
Маг засмеялся и потрепал мальчишку по волосам.
- Нет. Это розы, которые не смогли победить Февраль.

Повязку на глаза, отгораживаясь от мира. Выключенный телефон, отгораживаясь от людей. Никто никогда не видел эти вещи в Шишио, никто не думал о прорехах в серости, которые хозяин милостливо оставлял для короткого пути в иные книги. Маленький Агнец жил темнотой, он тем ярче ощущал яркость красок и их контраст по сравнению с ним.
Их силу. К которой обращаться - обращаться ему - нельзя было часто.
Кисти - простые и с длинными ручками, светлые и чистые. Вода - в маленькой стеклянной банке. Несколько открытых красок, стоящих на газетах. Угрюмый и усталый Агнец стоял перед белой стеной, от которой отодвинул кровать. У него было много ночных чернил, которыми он сам был облит с ног до головы полжизни. Он эти чернила с размаху вылил на стену, мажаясь в летящих брызгах и следахна сминающихся газетах.
Это было сложнее всего - сделать белое черным.
Желтый почти исчез. Зашедшая туча? Чья-то нелепая просьба приглушить мир? Тейджо слишком верил в мироздание и мифическое бытие. Слишком четко знал цену интуитивному. Агнец прижал ладони к поверхности, вмиг окрасив их в черный, посмотрел на пальцы, которыми впору рисовать теперь будущее. Но оно должно быть иным!

Февраль не уходил месяцами. Сковал холодом землю, уничтожил побеги, солнце превратил в ледышку. Много героев боролись с ним, много героев пали, кровью своей обагряя снег, живыми сердцами пытаясь победить Зиму. Но она цепко держалась когтистыми лапами, давно забрав пушистую шубу с мертвых ветвей.
Жил в то время Умеющий Связывать. Соединял души, протягивал сияющие нити, образовывал связи, крепче которых нет на белом свете. Скучали без друг друга связанные, носили меж пальцев прикосновения, грели в голосе нежные слова. Знал Февраль, что Умеющий Связывать может навредить ему, пробудя мигом сердец, и рассудил, что проще будет убить волшебника.
Лютые морозы сковывали его, острые льдины резали тело, пока не осталось у него сил ни петь, ни колдовать, ни мечтать. Успел лишь защитить последний побег колючей розы, взяв слово с оставшихся в живых, что сохранят цветок с распускающимся бутоном, напитавшимся его силы.

Точками - желтыми, неровными, смазанными кругами. Полосами - как по ранам, алым, бордовым, разбавленным красным. Густые краски накладывались друг на друга и кричали заместо живого. Агнец не ходил - танцевал, не двигался - дрался, втаптывая в свое жилище груду отжившего, невидимыми когтями кроша невидимые бетонные блоки. Координаты рвались, как старые бинты, создавали дыры, не успевали восстановиться и повисали ошметками нитей. Система серых образов вместо предметов по кирпичикам опадала, оставляя Жертву наедине со своей чернотой, ставшей столь глубокой, что заставляла захлебнуться ею.

Розу укрыли в подвале Самого Крепкого Дома, пока не пришло спасение. Розу берегли от чужих глаз и чужих злых речей, пока не освободили прочие месяцы людей от власти злого Февраля. Радовались люди, танцевали и пели, и колдовали, и мечтали... совсем забыли они про Умеющего Связывать, совсем забыли про розу, спрятанную надежно в старом Самом Крепком Доме. И Дом уже не был никому нужен... слишком много там умерло за время всеобщего зимнего заточения.

Шебуршение нарушило могильную тишину небольшой квартиры. Ши подполз к стене, которая еще не успела высохнуть, и, развернувшись, облокотился об нее спиной, закрыл руками голову, раскинул ноги. Здесь была блаженная серость, вновь готовая принять в себе, утопить мутноватой прохладной водой. Здесь была абсолютная статика, манящая стабильностью. Здесь было, наконец, спокойствие, без которого на части разрывалось Я.
Тейджо поднял голову и сощурился. В глаза бил солнечный луч, оставляя на лице, на стене слева длинную прорезь сквозь привычку. Следом расцветали алые полосы, пестрели за спиной черного Агнца желтые мозаики, красные цветы распускались и опадали.
Шишио выдохнул, чувствуя горечь этого жестокого солнца, и разжал руку, куда, как ему показалось, упал один из лепестков.
Тихий приказ, невысказанный в толковой форме, тихое сжатие пальцев, не сулящее ничего определенного.
- ...ты...меня...Джи...

Красным взорвались облака, и искры падали на Февраль... а он изгибался и таял, пока не остался лишь снегом в горшке, вокруг укрытого в подвале стебелька розы. Проснулся в белом покрывале и зло колол стебелек острыми льдинками, и колол, и колол, и колол...
Пока не получил первую капельку крови с сердцевины розы и не растаял.
Роза пожертвовала собой, чтобы дать Февралю почувствовать настоящий живой огонь.

От этой розы - Ши помнил! - пошло множество других. Сказка оканчивалась, а цветующая раненая роза с растопленным в ней Февралем жила и жила. Роза пожертвовала собой... Когда-то давно, перед самым обучением, Теджо нес эту историю в сердце, как источник собственной жизни, а потом позабыл и утерял, совершенно не желая вспоминать, как хотел Февраль сломать яркую розу, завладеть ею и остаться холодить горячую сердцевину.

end.

Отредактировано Shishio Teijo (06.11.2012 22:25:46)